В феврале 1904 года, желая быть очевидцем событий русско-японской войны, В.В. Верещагин ехал на Дальний Восток. На станции Вознесенская его служебный вагон был отцеплен для ремонта, и художник провел здесь более суток. В эти часы его походный альбом пополнился зарисовками проводов солдат, мобилизованных на войну, и несколькими эскизами на местные темы. Трагическая гибель выдающихся русских интеллигентов В.В. Верещагина и вице-адмирала С. О. Макарова (1849-1904) при подрыве на мине проненосца «Петропавловск» 13 апреля 1904 года у берегов Порт-Артура глубокой болью отозвалась в сердцах русских людей. Весной 1914 года, в 10-ю годовщину этого печального события, вознесенские рабочие и служащие обратились с ходатайством о присвоении станции имени любимого народом художника. Через год на это последовало высочайшее разрешение, и с 30 апреля 1915 года наша станция и поселок при ней называются Верещагино.

Василий Васильевич Верещагин

События последующих лет показали, что верещагинцы достойны имени замечательного человека. В начале века появились и первые школы нового поселка. Так, в 1902 году недалеко от церкви открылась одноклассная школа. Осенью 1908 года в одноэтажном деревянном здании, построенном на привокзальной аллейке, начала работать первая школа грамоты для детей железнодорожников. Её посещали 72 ученика. Инициатором открытия обеих школ стал священник местной православной церкви Григорий Александрович Орлов.

Продолжить образование можно было в земской гимназии уездного города Оханска, но редко кто из верещагинцев мог воспользоваться такой возможностью. Революционные события 1905-1907 готов подтолкнули самодержавие к поиску путей преобразования жизни России. Указом от 9 ноября 1906 года в стране была объявлена аграрная реформа, получившая название столыпинской по имени ее инициатора и руководителя – Председателя Совета Министров Петра Аркадьевича Столыпина, великого сына своего Отечества, желающего видеть Россию великой и процветающей. Главным содержанием новой реформы было то, что «крестьяне приобретают право свободного выхода из общины, с укреплением в собственность отдельных домохозяев, переходящих к личному владению участков из мирского надела».

Организаторы реформ предвидели «практические затруднения» в их проведении и то, что у части крестьян возникнет недовольство, но они видели и то, что со временем эти реформы обернуться благом России. «Наши реформы для того, чтобы быть жизненными, должны черпать свою силу в русских национальных началах», - говорил П.А. Столыпин. В своей речи к Государственной думе 16 ноября 1907 года он призывал: «Дайте же ваш порыв, дайте вашу волю в сторону государственного строительства, не брезгуйте черной работой вместе с правительством».

К сожалению П.А. Столыпин не сумел претворить свои замыслы в терзаемой террористами стране. В расцвете таланта государственного преобразователя он сам упал от рук террориста 8 сентября 1911 года.

Создание хуторов и нарезание отрубов землеустроительными комиссиями в нашем крае, как и во всей России, если верить советским историкам, делалось с нарушением интересов крестьян, оставшихся в общине, так как выходящим из нее в качестве поощрения выделялись лучшие земли… Это приводило к обострению обстановки в деревне. Беднота и середнячество всячески сопротивлялись такому «землеустройству», начиная от изгнания землемеров и поломки инструментов и кончая от изгнания землемеров и поломки их инструментов и кончая «землеустроительными бунтами».

Не уничтожив общинного землевладения, столыпинская аграрная реформа укрепила сильные хозяйства, дав им возможность не только арендовать, но и покупать землю. Она привела к дальнейшему неизбежному расслоению крестьянства, продаже клочков земли разорившимися, их уходу в батраки или в город. Усилилась борьба завистливой части деревенской бедноты против крепких хозяйств, в том числе против «новых помещиков» - хуторян и отрубщиков. Нередки были и случаи их поджогов.

Преждевременная смерть П.А. Столыпина, а затем вспыхнувшая в 1914 году мировая война помешала развить и осуществить реформу. Он пробыл у власти пять с половиной лет, идеи его не успели пустить корни достаточно глубоко, они не вошли в плоть и кровь русского народа, и, когда его не стало, все здание, возводимое его руками рухнуло.

Реформа не внесла существенных изменений в земледелие нашего края. Несмотря на предоставленные льготы, в том числе и по ссудам Земледельческого банка, во всей Пермской губернии хуторные и отрубные участки были выделены только 6895 хозяевам, а площадь отведенной им земли составила всего 127 тысяч десятин. В то же время площади посева только основных культур в губернии составляли 2,4 миллиона десятин. При этом хутора получили вдвое меньшее распространение, чем отруба.

В волостях Оханского уезда, расположенных на территории нынешнего Верещагинского района, хуторов выделились единицы. Большинство из них - в Сепычевской волости. Организация хозяйства на хуторах и отрубах, требовала значительных средств и для основной массы крестьянства была разорительной. Число зажиточных отрубов и хуторов во всем уезде было сравнительно ничтожным.

«Ежегодник Пермского губернского земства и календарь на 1914 год» сообщает, что этот период в волостях Оханского уезда земель, неудобных для сельскохозяйственного использования, было 6,6 удобных – 93,4 процента. Из них пашни и леса занимали по 39.7 процента, покосы – 6,7, усадьбы, выгоны, залежи, кустарники составляли 7,5 процента.

У казны и частных владельцев пахотной и сенокосной земли было сравнительно немного. Сами они занимались земледелием мало и сдавали свою землю в аренду.

Особенностью земледелия здесь было то, что оно почти наполовину (48 процентов) велось на удворной земле, то есть огороженной. Обработка ее шла по трехпольной системе (пар, озимые и яровые). Этот севооборот носил ярко выраженное зерновое направление, сочетавшееся с животноводством, кормовой базой для которого служили естественные луга. Почвенное плодородие крестьяне восстанавливали в паровом поле, куда осенью засевали озимую рожь.

Сельскохозяйственная техника находилась на невысоком, но естественном для своего времени уровне. В начале XX века у некоторых богачей начали появляться двухосные плуги. Посев и уход за ним проводились вручную. На уборке урожая жнейками и сноповязалками иностранного производства пользовались только в хозяйствах весьма зажиточных крестьян. Бедняки и середняки применяли на уборке ручные косы-литовки. Снопы обмолачивались цепами, конными катками, а также с помощью ручных и конных молотилок. Зерно очищали «на ветру», редко – веялками. Популярностью пользовались ручные молотилки Очерского завода («очёрки»).

Большинство крестьянских хозяйств в уезде были экономически слабыми. Не хватало лошадей. Часто – рабочих рук. Крестьяне в основном не имели даже минимум научных огрономических знаний. Случаличь неурожаи и гибель посевов из-за неблагоприятных погодных условий (например, в 1908 и 1909 годах). И все же производительные силы деревень Оханского уезда хотя и медленно, развевались. Росло производство сельскохозяйственной продукции. Если в среднем в 1891 – 1900 годах урожайность составляла 46,5 пуда (7,44 центнера), то в 1901 -1910 годах – почти 53 пуда (8,5 центнера) с десятины. В благоприятные же годы она достигала 100 – 120 пудов (16 – 19,2 центнера).

В волостях Оханского уезда почти ежегодно (за исключением самых засушливых лет) были излишки своего товарного хлеба. Крестьяне поставляли его на внутригубернский и даже общероссийский рынок. Зерно, муку и крупу на рынок поставляли крестьяне двух крайних социальных групп: кулаки (большую часть) и бедняки (меньшую часть, хотя их самих, в количественном отношении, было больше примерно в 4,5 раза). Кулаки сбывали излишки с целью наживы, а бедняки продавали хлеб для того, чтобы уплатить налоги и приобрести минимум необходимого в хозяйстве. В результате беднякам ( а в нашем крае было 7919 бедняцких дворов), как правило хлеба до нового урожая не хватало. За этим следовали новые кредиты, долги, отработки.

За аренду десятины земли крестьянин платил до 12 рублей. И чем бы от ее не засевал, доход его двора в течение года составлял в среднем 149 рублей. В расчете на 5 членов семьи получалось до 2 с небольшим рубля в месяц на едока. А что можно было купить на эти деньги? Мужские ботинки стоили тогда 12 рублей, калоши – 2 рубля 50 копеек, костюм – 40 рублей, часы – 10 рублей. Крестьянину-бедняку оставалось одно – лапти и домотканая рубаха.

В поисках заработка крестьяне Путинской, Денисовской и Вознесенской волостей зимой занимались извозом. А станции Бородулино до революции все 20 хозяйств в зимнюю пору тоже превращались в извозчиков. От Воткинского завода до этой станции 120 верст. В любую стужу, в метель шли по дороге груженые обозы. За каждый доставленный пуд груза крестьянин получал 16 копеек (ПАПО, фонд 261).

Лошадь была единственной опорой, надеждой и кормилицей крестьянской семьи. Надельная и усадебная земли полностью обрабатывались лошадьми. Поэтому неудивительно, что более половины пашни засевали овсом, а не рожью и ячменем. Соха оставалась основным орудием обработки земли в нашей деревне. Ничтожно мало было сеялок, сенокосилок, жнеек и молотилок. Их могли приобретать только зажиточные крестьяне, либо покупали вскладчину несколько хозяйств. Так, молотилка-«очёрка» стоила, например, 110-130 рублей (в зависимости от числа рядков).

В поисках заработка и средств существования крестьяне уходили в город, на шахты, сплав, железную дорогу. В каждой волости велик был процент нищенствующих. Отхожими промыслами занимались многие. Так, число крестьян-отходников, работающих в пределах и за пределами своей губернии, в 1913 году составляло в Вознесенской волости 771 человек, в Путинской – 1020, в Сепычевской – 1084, в Старо-Путинской (Денисовской) – 487 человек. Красноречивы сведения, помещенные в «Итогах подворной переписи Оханского уезда в 1913 года». В соответствии с ними в 117 населенных пунктах Вознесенской волости, где было 2034 хозяйства и проживало 10937 человек, неграмотными были 8568 (из них 3511 мужчин и 5057 женщин). 588 хозяйств были безлошадными, 871 хозяйство имело по одной лошади. Из 22832 десятин общей площади надельной земли удобрялось ежегодно лишь 289. Купчая и арендованная земли не удобрялись.

В 148 населенных пунктах Путинской волости, где было 1391 хозяйство и проживало 6958 человек, неграмотными были 6000 (из них 2503 мужчины и 3497 женщин). 221 хозяйство было безлошадным, 934 – имело по одной лошади. Из 15848 десятин общей площади надельной земли удобрялось ежегодно лишь 232. Купчая и арендованная земли не удобрялись.

В 234 населенный пунктах Сепычевской волости, где было 2599 крестьянских хлзяйств и проживало 11389 человек, неграмотными были 10354 (из них – 4445 мужчин и 5909 женщин). 424 хозяйства были безлошадными, 1598 хозяйств имели по донной лошади. Из 26707 десятин надельной земли ежегодно удобрялось лишь 559. Купчая и арендованная земли не удобрялись. В 59 населенных пунктах Старо-Путинской (Денисовской ) волости, где было 944 хозяйства и проживало 4511 человек, 3772 было неграмотными (1622 мужчины, 2150 женщин), 213 хозяйств были безлошадными, 615 – имели по одной лошади. Из 9418 десятин общей площади надельной земли удобрялось лишь 67. Купчая и арендованная земли не удобрялись. Все это свидетельствовало о низком жизненном уровне деревни.

В каком положении находились в те годы и рабочие-железнодорожники, судите сами. Вспоминая о своем труде в паровозном депо станции Вознесенская, писатель А.П. Бондин, не без налета тенденциозности, говорил: «С раннего утра и до позднего вечера лишенные солнца, мы стояли у верстаков, пилили, рубили металл, шабрили… Иной раз застонет где-нибудь раненная сталь, ее звонкий голос повиснет в шуме трансмиссий… и умирающе смолкнет. Где-то слышна перебранка рабочих. Она начинается выкриками одиноких голосов, потом разрастается. Кто-нибудь, подзадоривая, свистнет. Этот пересвист режет вечное гудение цеха чем-то острым, дразнящим, пробуждая на время уснувшую ненависть к жизни и тяжкому труду». Заработок поденного рабочего депо составляла 50 копеек в день. Месячный оклад переездной сторожихи был равен 7 рублям 50 копеек, ремонтного рабочего, путеобходчика, стрелочника, паровозного кочегара – от 16 до 18 рублей. Помощник машиниста паровоза получал 28 рублей, учитель железнодорожной школы – 35 рублей в месяц. (Архив Пермской железной дороги – АПЖД. Нормы и расценки 1912 года). В 1912 году бедственное положение рабочих и младших служащих железных дорог обсуждалось в Министерстве путей сообщения. Начальникам дорог было предложено прислать на этот счет свои соображения. Выполняя указание, конторщик главной бухгалтерии Пермской железной дороги Кушев составил примерный бюджет семьи железнодорожного служащего:

«Месячный и неизбежный расход служащего, получающего не свыше 40 рублей в месяц и имеющего семью в 6 человек – самого, жены, матери и троих детей – состоит из следующих расходов первой необходимости: - квартира из одной комнаты и кухни – 8 рублей; - отопление, в среднем 2 – 3 куб. сажени дров – 3 рубля; - освещение керосиновое, в среднем – 85 копеек; - мука-крупчатка, 2 пуда по 2 рубля 45 копеек – 4 рубля 90 копеек; - мука ржаная, 4 пуда по 1 рублю 30 копеек – 5 рублей 20 копеек; - мясо, 1 пуд по 7 рублей 20 копеек – 7 рублей 20 копеек; - крупа разная, 20 фунтов по 7 копеек – 1 рубль 40 копеек; - картошка, 7 ведер по 10 копеек – 70 копеек; - молоко, 15 четвертей по 25 копеек – 3 рубля 75 копеек; - масло скоромное, 3 фунта по 38 копеек – 1 рубль 14 копеек; - сахар, 20 фунтов по 15 копеек – 3 рубля; - спички, 2 пачки по 10 копеек – 20 копеек; - возобновление и ремонт одежды и обуви – 10 рублей. ИТОГО: 51 рубль 54 копейки.

Примечание: квартира – на окраине, маленькая, без всяких удобств. Вся черная работа по хозяйству лежит на обязанности жены. Нанимать прислугу не предоставляется возможным. Не представляется также возможным платить за нравоучение детей и выписывать какие-либо периодические издания. Приходится жить замкнуто, без развлечений. Пища почти всегда однообразная и малопитательная.

Вывод: покрыть таковой расход можно только при благоприятных условиях материального положения и понижения цен на продукты и квартиры. Конторщик главной бухгалтерии Кушев» (АПЖД, т.8, стр.264).

Однако если положение служащего, получающего 40 рублей, автор этого подсчета (нам трудно судить о степени его объективности) считает бедственным, то какова могла быть тогда жизнь семьи просто рабочего с его небольшой зарплатой? И в России уже с 1910 года нарастала новая волна классовой борьбы, подстрекаемой революционными вождями, и национально-освободительного движения.

Атмосфера милитаризации ведущих империалистических держав и подготовка их к войне способствовала этому. 17 июля (30 июля по новому стилю) 1914 года царь в интересах защиты Отечества от внешнего врага вынужден был объявить всеобщую мобилизацию военнообязанных, а 19 июля (1 августа) на западе страны началось небывалое кровопролитие первой мировой войны. Из ближних волостей на станцию Вознесенскую под плач женщин и детей потянулись обозы и телеги с призывниками в армию. Из деревень и поселка, с маршевыми ротами запасных полков на фронт уходили эшелоны бывших рабочих и крестьян.

Война тяжелым бременем легла на плечи народа. местные деревни во многом обезлюдели, лишились работников, нищенствовали. В них процветали только скупщики и торговцы хлебом, кожами, овсом, ростовщики и купцы. Некоторые местные кулаки использовали в своих хозяйствах труд военнопленных. Однако основная масса народа бедствовала и быстро, как и солдаты на фронте, освобождалась отшапкозакидательского угара первых месяцев войны.

К началу 1917 года ужасающе ухудшилось положение трудящихся. Война унесла миллионы жизней, огромное число людей сделала инвалидами и калеками. Тем самым война создала благоприятнейшую почву для активной деятельности революционеров, давно вынашивающих заветную идею сокрушения самодержавия. По стране и губернскому центру прокатилась волна руководимых большевиками стачек под лозунгами борьбы против войны и самодержавия. Все это лишь усугубляло и без того сложное социально-экономическое положение страны, приближая ее к трагической развязке.