F33 - 04.3

Одежда Пушкина.

Б.М. Кустодиев. "Портрет А.С. Пушкина"

Одежда, которую носит человек, - немаловажная деталь не только его портрета, но и его индивидуальной, и общественной характеристики. Она свидетельствует о материальном достатке и служебном положении человека, говорит о его отношении к окружающим людям, желании выделиться, быть замеченным, «броситься в глаза», или, наоборот, казаться незаметным, обычным, как все подобные ему и т.д.

Несомненно, со временем, с возрастом, а также с требованиями моды - изменяется и характер одежды человека. Думается, что, несмотря на сравнительно недолгий жизненный путь Пушкина, все эти факторы так или иначе повлияли на характер его костюма. Поэтому, используя мемуары его современников, пред-ставим себе, как одевался А.С. Пушкин в различные периоды своей жизни.

Из-за отсутствия каких-либо изображений или сведений о детской одежде будущего поэта, нам придется опустить ранний период его жизни. Будем считать, что родители одевали его в обычный для тех времен детский костюм ребенка из небогатой дворянской семьи. С помощью воспоминаний И.И. Пущина представим одежду Пушкина-лицеиста в течение шести его безвыездных лет учебы - с октября 1811-го по июль 1817-го года.
Конечно, это была форменная одежда, установленная для воспитанников Царскосельского лицея, как особо и нового по тем временам закрытого учебного заведения.

Пущин писал, что «форма одежды лицеистов сначала была стеснительна. По будням - синие сюртуки с красными воротниками и брюки такого же цвета (т.е. синие). Это бы ни-чего, но зато по праздникам - мундир синего сукна с красным воротником, шитый петлицами (серебряными - в первом курсе, золотыми - во втором), белые панталоны , белый жилет, бе¬лый галстук, ботфорты треугольная шляпа - в церковь и на гуляние».
Ненужная, по мнению Пущина, отпечаток того времени, и она постепенно уничтожалась: брошены ботфорты, белые панталоны и белые жилеты заменены были синими брюками и жилетами того же цвета. Фуражка вытеснила шляпу, которая надевалась только когда лицеисты учились фронту (т.е. занимались строевой подготовкой) в гвардейском образцовом батальоне.
Белье, вспоминает Пущин, менялось на теле два раза, а у стола и на постели - раз в неделю. Оно содержалось в порядке особой кастеляншей . У каждого из 30-ти лицеистов была своя печатная метка (номер и фамилия). Эта же метка была и на отдельных для каждого комнатах в их лицейском общежитии.

16 - летнего Пушкина в парадной форменной одежде можно было, например, видеть на картине И.Е. Репина «Пушкин читает стихи на экзамене в лицее». В одежде лицеиста он запечатлен и на памятнике в лицейском парке
В послелицейский период своей жизни в Петербурге (1817-1820 годы), расставшись с форменной одеждой лицеиста, Пушкин носил обычную для того времени одежду городского дворянина - сюртук или фрак . Обязательными принадлежностями такого костюма были шляпа, перчатки и галстук. Таким он отправился и в свою южную ссылку, был в Екатеринославе, на Кавказе и в Крыму. В сюртуке и цилиндре он запечатлен художником Г.Г. Чернецовым на картине «Пушкин в Бахчисарайском дворце».

В мемуарной литературе есть сведения о том, как одевался поэт в годы своей южной ссылки. Кишиневские его знакомые вспоминают, что в театре он был обычно в черном фраке, застегнутом на все пуговицы, и в такого же цвета шароварах. Однако в других общественных местах Пушкин нисколько не заботился о своем внешнем виде. Многих, например, просто шокировал его повседневный наряд - архалук , широкие бархатные шаровары и турецкая шапочка.

П.И. Бартенев пишет: «Степенное кишиневское чиновничество не в силах было простить ему небрежного вида. Досадно было им смотреть, как он разгуливает с генералами в своем архалуке, в бархатных шароварах, неприбранный, нечесаный и размахивает железною палкой».
Из дневника кишиневского приятеля поэта, офицера В.П. Горчакова (1800-1867): «Весной 1821 года наружность его несколько изменилась противу прежней. До сих пор он ходил в молдавской шапочке, или фесе, с обритой головой - следствие горячки. Теперь же фес заменили густые, темнорусые кудри, и выражение взора получило более определенности и силы».

Из одесского периода сведения: Пушкин носил широкий черный фрак и нескошенными, по-американски, фалдами и шляпу с прямыми полями. Тогда же он начал носить бакенбарды и длинные ногти: привычка которую он не изменил до конца жизни, любя щеголять своими изящными пальцами».
Кстати, о необычно длинных ухоженных ногтях поэта. Они были предметом удивления многих его современников. Знакомый Пушкина по Кишиневу, офицер, впоследствии писатель А.Ф. Вельтман (1800-1870) говорил, что поэт носил ногти длиннее ногтей китайских ученых. Объясняли это оригинальность тем, что в Одессе Пушкин некоторое время состоял в одной из масонских лож , где было принято носить длинный ноготь на мизинце.

Е.Е. Синицина, знавшая Пушкина в январе 1829 года по его пребыванию в гостях у тверских помещиков Вульфов в их имениях в Старице и Павловском, рассказывала, что на свой туалет поэт обращал большое внимание. В комнате, которая служила ему кабинетом, у него было множество туалетных принадлежностей, ногтечисток, разных щёточек и т.п…. Кстати сказать, описывая кабинет своего героя в первой главе «Евгения Онегина», поэт замечает, что у того были:

...Гребёнки, пилочки стальные,
Прямые ножницы, кривые
И щёток тридцати родов
И для ногтей, и для зубов.
Руссо ( замечу мимоходом)
Не мог понять, как важный Грим
Смел чистить ногти перед ним,
Красноречивым сумасбродом.
Защитник вольности и прав
В сем случае совсем неправ.

И далее:

Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей:
К чему бесплодно спорить с веком?
Обычай - деспот меж людей...

А.Я. Панаева (Головачева, 1819-1893) в своих «Воспоминаниях» пишет, что в период 1827-1830 годы она видела Пушкина как зрителя петербургского театра: «Почти к последнему акту в соседнюю ложу, где сидели две дамы и старичок, вошел курчавый, бледный и худощавый мужчина. Это был Пушкин. Я тотчас же заметила, что у него на одном пальце надето что-то вроде наперстка... Уже взрослой я узнала значение золотого напёрстка на его пальце. Он отрастил себе большой ноготь и, чтоб последний не сломался, надевал золотой футляр».
Казанская знакомая поэта А.А. Фукс(1810-1853) вспоминала, что благодаря за гостеприимство и помощь в сборе материалов по Пугачевскому восстанию, Пушкин, окончив гово-рить: «так сильно сжал руку моего мужа, что несколько дней на ней были знаки его ногтей. Пушкин имел такие длинные ногти, что мне, право они показались не менее полувершка».

Продолжим рассказ об одежде Пушкина. Закончился период южной ссылки поэта. Он был уволен от службы и направлен под надзор в Псковскую губернию. Изменил ли поэт свои привычки в одежде? Молодой поэт А.И. Подолинский (1806-1886), который в Черниговской гостинице встретил Пушкина, следовавшего в северную ссылку летом 1824 года, оставил об этом свои воспоминания: «Наряд его был очень непредставительный: желтые нанковые , небрежно надетые шаровары и русская цветная измятая рубаха, подвязанная вытертым черным шейным платком; курчавые, довольно длинные волосы развевались в беспорядке». Подолинский, увидевший таким Пушкина в буфете гостиницы, сначала принял его за полового (т.е. слугу).

В период своей безвыездной северной ссылки Пушкин, выходя и выезжая из Михайловского на прогулки и т.п., не очень-то беспокоился о своем внешнем виде. Очевидцы вспоминали о его красной рубахе с голубым пояском, просторных шароварах, заправленных в сапоги и широкополой соломенной шляпе. В такой костюм, примерно, он и «одел» своего Евгения Онегина, скучающего в деревенской глуши:

Носил он русскую рубашку,
Платок шелковый кушаком,
Армяк татарский нараспашку
И шляпу с кровлею, как дом
Подвижный, сим убором чудным,
Безнравственным и безрассудным,
Была весьма огорчена
Псковская дама Дурина,
А с ней Мизинчиков; Евгений,
Быть может, толки презирал,
А, вероятно, их не знал,
Но всё ж своих обыкновений
Не изменил в угоду им,
За что был ближним не терпим.

Таким же было отношение псковских дворян-помещиков к вызывающим нарядам ссыльного Пушкина; они считали их личным оскорблением дворянского достоинства.
После освобождения из михайловской ссылки поэт поселяется в Москве. Писатель М.П. Погодин (1800-1875) вспоминает, что впервые он встретил Пушкина в Москве осенью 1826 года. На вечере, где поэт читал «Бориса Годунова», он был в черном сюртуке, в темном, застегнутом на все пуговицы жилете и небрежно завязанном галстуке.

А.Я. Панаева упоминала в своих мемуарах об уличной одежде поэта в период его жизни в Пе¬тер¬бурге в 1827-1829 годах: «Я старалась заранее встать к окну, чтобы посмотреть на Пушкина. Тогда была мода носить испанские плащи, и Пушкин ходил в таком плаще, закинув одну полу на плечо». Кстати, видимо, в плаще поэт был изображен на своем портрете работы О.А.Кипренского, где темный плащ Пушкина распахнут, а правая пола наброшена на плечо так, что видна его клетчатая подкладка.

И.И. Панаев, встретивший Пушкина с Соболевским в Петербургском книжном магазине Смирдина, заметил, что поэт «был одет без всяких претензий (т.е. не крикливо, не франтовски), даже небрежно».
Офицер М.В. Юзефович (1802-1889), имевший встречу с Пушкиным в Кавказской действующей армии в 1829 году, писал, что «в одежде и во всей его наружности была заметна светская заботливость о себе. Носил он щегольской черный сюртук с блестящим цилиндром на голове». Видимо, в годы своего упорного сватовства поэт стал более требователен к своему внешнему виду и одежде.

В 1831 году Пушкин женится и становится более «домашним», заботливым отцом семейства. Вспоминая посетителей его квартиры в Царском Селе и Петербурге, рассказывают о его домашней одежде. Например, А.О. Смирнова-Россет часто видела его дома в коричневом сюртуке и рубашке без галстука. Таким он был в своем рабочем кабинете. Молодой поэт Облачкин в Петербургской квартире застал поэта в стареньком дешевом халате, каким, по словам посетителя, обыкновенно торгуют бухарцы вразноску. Приезжая в Москву и останавливаясь в доме Нащокиных, Пушкин по-до-маш¬нему сидел с хозяевами на диване в своем красном ар¬халуке с зелёными клеточками.

Суммируя эти высказывания очевидцев, видимо, следует признать, что одежде своей Пушкин не придавал решающего значения. Одевался он просто, используя костюм, который был ему удобен для жизни и работы, и при этом не очень беспокоился о том, какое впечатление произведёт на окружающих его одежда. Можно подумать, что он вообще не руководствовался пословицей «по одежке встречают...», однако разумеется, что эта оригинальность Пушкина имела свои пределы и все-гда была «к месту». Несомненно то, что дворянин Пушкин был немыслим в деревенской рубашке или в цыганском наряде в обстановке театра или светского бала. Так же как и во фраке, цилиндре и перчатках - на многолюдной сельской ярмарке, среди толпы народа.

Дополнительно хочется сказать об одной особенности сельской жизни Пушкина. Известно, что Псковский край всегда был богат посевами льна. Михайловские крестьяне, как и все псковичи, издревле умели и любили выращивать льны, а женщины - ткать полотна долгими зимними вечерами. Люди знали, что льняные изделия способны сберегать здоровье человека своей постоянной свежестью. Тот, кто спит на льняной простыни, носит льняную рубашку, утирается льняным полотенцем - почти никогда не болеет простудой. Редко хворал в деревне и Пушкин, неутомимый ходок и всадник в любую погоду. Михайловские дворовые девушки под руководством Арины Родионовны умело управлялись и с ткацкими станками, поэтому мебель в барском доме была всегда укрыта домашней льняной холстиной, такой же полог был у кровати Пушкина и многое другое, о чем вспоминал гость поэта И.И. Пущин.

***