СТОРОЖЕВЫЕ ВЫШКИ
1
Колька ломал в огороде лопухи. Толстые, жилистые, они хрустели, как сучья. Листья мать обрывает, а черенки рубит - и в чугунок. От одного их вида Кольку всего выворачивает, но надо же чем-то набивать пузо...
Он наломал уже полную корзину, когда за оградой засвистел Герка.
- Давай сюда! - помахал Колька.
Герка такой тощий, что в любую щель пролезет. Прошмыгнул в огород и помчался, перепрыгивая через грядки с первыми всходами морковки, свеклы и лука.
- Куда тебя лешак несет! — высунулась из окошка Колькина мать. - Стопчи у меня, стопчи! Я те уши выдерну!
Эта угроза будто подкосила Герку: он отчаянно брыкнул ногами и приземлился как раз в центре огуречного парника.
Ребята перемахнули через забор.
- У Витьки брат из госпиталя вернулся! - выдохнул Герка.
-Ври!
- Гад буду! С медалью. Сам видел!
На улицу выскочил Юрка с куском хлеба.
- Витькин брат вернулся, - сказал Герка. Глаза его будто примагнитились к хлебу. Колька втянул хлебный запах и чуть слюной не подавился.
Юрка разломил кусок на две части.
- А тебе... - слабо остановил Колька.
- Во! - мазнул себе по горлу Юрка.
Герка проглотил свой кусок мгновенно. Колька сосал его, как кусок сахара...
Ребята помаячили перед окнами Витькиного дома. Витька не появлялся. Пробрались в сени. В кухне у печки мать Витьки Дора Павловна с треском отдирала от сковородки лепешки. От них валил такой аромат - задохнуться можно!
В комнате на диване лежал Витькин брат Виля. Лицо у него какое-то маленькое, желтое, глаза в темных провалах.
- Здорово, орлы! - закричал он. - По порядку номеров рассчитайсь!
Из-за спины Вили вынырнул Витька. В руках у него -огромный черный бинокль!
- Трофейный! - с гордостью объявил он ребятам. - Вилька его у немецкого полковника отобрал!
- У генерала! - захохотал Виля. - Стану я с полковниками чикаться!
Дора Павловна, красная от печного жара, выбежала из кухни, заставила Вилю залезть под одеяло, а ребят вытурила на улицу.
Они забрались на крышу Колькиного дома, устроились на коньке возле печной трубы. Шершавые доски, подернутые зеленоватым мхом, круто сбегали вниз.
Шея у Витьки как у гуся, - тонкая и длинная Он несколько раз обмотал вокруг нее ремешок бинокля. Но тот, тяжеленный, все равно болтается у самых колен.
- Увеличивает в сто раз! - важно сказал Витка. - Вон вышка. Три площадки. Лестница. Каждую ступеньку видать: одна, две, три, четыре...
- Дай мне! - Колька схватил бинокль. Ремешок натянулся, Витька захрипел.
- Отпусти!
- А загремим с крыши?!
- Жмот! Да ну тебя!- разозлился Колька. Бинокль бухнул Витьку по животу, как гиря. Витька даже с конька съехал. Однако драться на крыше не стал. Тем более с биноклем.
Колька прильнул к окулярам. Ребята сидели возле трубы и по очереди разглядывали в бинокль далекую вышку.
- Там какая-то штуковина! Черная! Будто кто голову высунул! - закричал Колька.
- Похоже на человека, - подтвердил Юрка. - Зачем он торчит на вышке?
- Не шевелится! Смотрю, смотрю, а он хоть бы повернулся!
- Никакой это не человек, - сказал Витька. - Бревнышко, наверно...
- А правда, что с этой вышки карту местности снимали?
- Может, и правда.
- А ты карту двух полушарий видел? - ехидно спросил Колька.
- Какой дурак не видел!
- Значит, по всей земле такие вышки натыканы?
- Ну и натыканы!
- И в пустыне Сахаре? И на Северном полюсе? И в Тихом
океане?
Витьке возразить нечего. Скорее всего, это сторожевые вышки! Да, да! Сидит там наблюдатель с таким вот биноклем или подзорной трубой и глядит, не летят ли где фашистские самолеты. Чуть что - сигнал тревоги!
Колька снова забрал бинокль и долго разглядывал все площадки и переходы вышки. Что все-таки за черная штуковина торчит на самой верхушке? Может, это как раз тот самый наблюдатель, который следит за немецкими самолетами? Вот бы забраться к нему с этим биноклем!
- Кто тебя пустит! - сказал Витька.
Колька не спорит. Сам знает: на вышку ни за что не отпустят. Вот если на рыбалку бы... Дошли бы до Вознесенска...
Колька спрыгнул на крышу сарая, оттуда на забор - и прямехонько в руки матери. Она отшлепала его. Герке влетело за огуречную рассаду. Да и Юрке попало. Чтобы никому не обидно. Витьку спас бинокль. Мать как увидела - шарах в сторону. Не может забыть, как Колька притащил домой запал от гранаты. Красивая такая медная трубка. Колька ее даже в зубах вертел. Потом ткнул шилом. Как трахнет! На половице и сейчас такая ямина, будто крест-накрест топором рубанули.
- Это бинокль, мама, - успокоил Колька. - Не взрывается.
- Откудова он у вас?!
- Виля привез. Он из госпиталя вернулся.
- Что же ты молчишь? Ах ты, господи! Вот радость! Где-то наш отец...
И тут у Кольки блеснула гениальная мысль.
- Мама, - заканючил он, - Виля на рыбалку идет.
- Господи! На войне был, а все мальчишка!
- Витьку берет. И Герку с Юркой. Ага, ребята?
Витька, Герка и Юрка разинули рты. А Колька продолжал канючить.
- Все на рыбалку, а я чем хуже? Что я, маленький?
Тут Колькина мать давай ругать рыбалку. Оказывается, ничего хорошего в ней нет. От Верещагино до Вознесенска - десять километров. Язык высунешь по такой жарище. А в Вознесенске детдом. Детдомовцы страсть как озоруют. Третьего дня тетку финкой пырнули.
- Вас придушат! Как котят!
- Так мы же не одни...
- Нечего тебе там делать. Вот и все. Чтобы я больше не слышала!
Мать хлопнула дверью. Но теперь уже перешли в атаку Витька, Герка и Юрка. Колька стоял в стороне и делал вид, будто вот-вот расплачется.
- Кого я тебе с собой положу! - начала сдаваться мать. -Хлеба нету, картошки нету!
- Уху наварим! Еще домой рыбы принесем !
2
Дома они как будто не замечали жары. А на дороге спасу нет от солнца. Печет! По горячей пыли утюгами плывут четыре тени. Самая длинная - у Витьки.
Поднялись на пригорок.
- Привал!
Юрка упал на траву и принялся стягивать с себя тяжелые сапоги. Хорошо Кольке в сандалиях и Витьке в тапочках. А Герка вовсе босиком.
Колька, расставив широко ноги,"изучал" в бинокль дорогу. Вдруг он потерял всю командирскую осанку: там, где дорога сворачивала в лес, появились парни! В бинокль были хорошо видны всклокоченные волосы, драные штаны и рубахи. Детдомовцы!
Юрка не успел схватить портянку. Он мчался в одних носках, прижимая сапоги к груди. За ним, ломая ветки, врезались в кусты Колька, Герка и Витька. Упали на землю, заползли в заросли.
Колька скоро отлежал руку. Высвободил ее, осторожно подтянулся вперед. Как громко шуршит трава! Полежал немного, снова пополз. Отогнул ветку: по дороге, догоняя друг друга, бежали двое. Передний, низенький, плотный, то и дело оглядывался. Другой быстро догонял его. Вот он с ходу пнул низенького в пятку. Оба рухнули в дорожную пыль. Подошли остальные, загоготали, засвистели. Те двое поднялись, как ни в чем не бывало зашагали дальше. Низенький перепрыгнул через кювет и подхватил с земли Юрки ну портянку.
- Чья потеря - мой наход! - загорланил он.
Четверо fro приятелей подошли к месту недавнего привала, принялись осматривать и обнюхивать примятую траву.
Колька быстро-быстро попятился в глубину кустов. Но голоса на дороге звучали все глуше, наконец, совсем стихли. Детдомовцы пылили по дороге по направлению к городу.
- Отбой! - скомандовал Колька. Колени у него тряслись, но он делал вид, что не боится ничего на свете.
- Они не ве-ве-вернутся? - клацнул зубами Юрка.
- А мы в засаду! И трах-бах-тарарах!
- Тише! - зашипел Витька. Его гусиная шея сделалась, кажется, еще длиннее.
- Лесом пойдем, чуть что - в кусты..
Герка прикладывал к пятке подорожник. Не заметил даже, как напоролся. А сейчас ступить не может.
Ребята подождали его. Прошли еще немного-опять отстал. Еле ковыляет.
А солнце уже садилось. От каждого дерева поперек дороги легли тени. В лесу смеркалось.
- По дороге бы, - оправдывался Герка. - Пыль там, мягко.
Ребята ему, конечно, ни слова. Сами порядком устали, а этот
шкет и подавно из сил выбился. Вот он снова плюхнулся на землю, подтянул свою больную пятку к самому подбородку, чуть не плачет.
- Знаешь что, - сказал Колька, - надевай мои сандалии!
Герка сразу повеселел. Но оказалось, что Колькины сандалии
велики. При каждом шаге шлепают по пяткам, никакого терпения нету.
- Попробуй в моих, - предложил Витька. - Тапочки мягкие, да еще травы подложить...
198
- На черта сдалась трава! - сказал Юрка. Он стянул сапоги вместе с носками, вытащил из кармана свою единственную портянку.
-Навертывай!
Герка прямо просиял. Он нарочно притопывал каблуками, будто не чувствовал боли. Куда и усталость девалась!
3
Костер разложили в ивняке на небольшой прогалине.Кусты -словно стены со всех четырех сторон. Как в доме, только вместо крыши - ночное звездное небо.
- Ох и жрать охота! - спохватился Юрка. Он вытащил из мешка бутылку молока и принялся пить его крупными жадными глотками. Витька достал банку со свиной американской тушенкой: Витя тайком от матери сунул. Он три таких банки из госпиталя привез. Колька хотел погодить с едой до утра. Чего ему доставать -кусок хлеба да две картофелины. Но, увидев, как Герка навертывает свою горбушку, тоже открыл сумку. Проглотил одну картофелину, принялся за вторую.
Вдруг на реке взвизгнули уключины, гулко хлопнуло по воде
весло.
- Давай, давай! - загремел грубый голос.
Витька замер, не донеся ко рту ложку. Юрка плеснул из бутылки молоко, угли зашипели. Шупленький Герка притиснулся к Кольке.
Затрещали кусты. Пламя костра выхватило из темноты три фигуры. Один - высокий, в сапогах, в стеганке, козырек кепки на самых глазах. Другой - тоненький в парусиновом пиджаке до самой земли. Третий - совсем маленький, босиком, в шапке-ушанке.
- Валите отсюда! - бросил высокий.
Колька опять почувствовал, как у него затряслись колени.
- Оглохли?!
Витька начал торопливо запихивать в мешок банку. Она выскользнула, покатилась прямо в костер. Витька поймал ее, сунул в мешок. Она громко звякнула о бинокль.
- Кончай! - колыхнулся парусиновый пиджак. - Огня всем хватит...
- Хватит, не хватит! - пробурчал высокий. - Дрова надо натаскать.
- Ну и натаскаем!
Переругиваясь, двое нырнули в темноту. Третий, в шапке-ушанке, грел у костре босые ноги и разглядывал ребят.
- На рыбалку?
- Ага.
- Не клюет здесь. На пруд надо, за плотину
- Мы только переночуем.
- Заяц! - прокатилось по реке. - Чего расселся!
Паренек в шапке тоже исчез в темноте
- Смываться надо! - зашептал Витька. - Детдомовцы!
Ребята сами видели, что это детдомовцы. Может быть, даже
те, которые пырнули финкой тетку. Но куда денешься, когда вокруг такая темень...
У парней были удивительные прозвища: высокого в ватнике звали почему-то Харьковом, в парусиновом пиджаке - Рассказ... Они закатили в огонь два здоровенных бревна, навалили сверху кучу хвороста. Пламя взвилось, потом осело, загудело мерно, как в печи.
Харьков принес воды. Заяц вколотил в землю рогульки. На толстой палке повесил над огнем ведро. Рассказ высыпал туда десятка полтора картофелин.
- Соли нету? - спросил Заяц.
- Не-е, - протянул Витька. - Нет, есть. Совсем мало... Тихонько, чтобы опять не звякнуть биноклем, он ногой задвинул свой мешок в глубь куста.
- Чего клянчишь? - руганул Зайца Харьков. - Лень к лодке спуститься?
Заяц расстелил на земле газету, прижав ее по углам палками. Принес из лодки коробок с солью.
Харьков подвинул в костер обгоревшие бревна, ушел в темноту.
Рассказ потыкал в ведро острым сучком. Твердовата картошка. Подождал еще немного, опять потыкал. Верхние картофелины все еще с твердинкой, но дальше ждать нет уже никакой возможности. Слил воду, осторожно, как сырые яйца, выложил картошку на газету. И тут в руках у него блестнула финка! Ребята, как завороженные, следили за ее лезвием.
- Харьков! - закричал Заяц.
- Ого-о-о! - отозвалось издалека.
- Наваливайтесь, хлопцы, - предложил Рассказ и первым запихал в рот дымящуюся картофелину, даже без соли.
- Айда! - позвал Заяц. - Без хлеба. Зато с солью...
Сначала ребята даже не поняли, что это относится к ним, а
потом наперебой стали отказываться: дескать, по горло сыты!
- Треплетесь! - засмеялся Рассказ. - Рубайте, а то Харьков заявится.
Харьков без всяких разговоров вручил каждому по горячей картофелине. Колька хотел отказаться, но сам даже не заметил, как проглотил. Тогда он решил прикончить и ту вторую, которую принес из дома. Раскрыл сумку и наткнулся на кусок хлеба. Он вытряхнул на газету и картофелину, и хлеб. И тут с каким-то даже восторгом подскочили Герка, Юрка и Витька. Увидев на газете хлеб, начатую банку свиной тушенки и бутылку молока, Заяц прямо взвыл от огорчения. Зачем же они слопали картошку!
4
На всю компанию оказалась одна ложка. Ребята сидели вокруг ведра и по очереди хлебали наваристый суп из свиной тушенки.
- Такую банку я один рубану, - сказал Харьков. - Помнишь, под Сталинградом, на переправе?
- Ага! - подтвердил Рассказ. - Во пожрали!
- Под Сталинградом?! - удивился Колька.
- Эвакуировать не успели. Немец переправу бомбит. Аж волны на берег. Жжжих! Выше росту!
- Девчонку смыло! Волна кыык даст! Она упала. Вскочила, и волна на нее. Только ноги мелькнули.
- Вытащили?
- Какой там! Баржу с ранеными трахнуло. Ни одного не вытащили.
- А помнишь, как по степи драли? Плюхнешься - и как мертвый. Разбудить не могут ...
- Это что, - сказал Харьков. - У меня мамку убили.
- Ты, что ли, видел?
- Заняли нашу деревню. Сидим, носу не высовываем. Заходят двое: "Хенде хох!"
- Это что?
- Руки вверх.
- Ты по-немецки знаешь?
- Узнаешь тут...
- Ну, а потом?
- Выбросили меня в сени. Мать закричала, я обратно. Тут меня прикладом.
- А дальше?
- Живот мамке распороли.
Замолчали. Ложка обошла два полных круга.
- Витькин брат генерала в плен взял. Харьков недоверчиво усмехнулся.
- Да, да! Я у него медаль видел!
- За генерала орден дают, - веско сказал Харьков.
- Он сам сказал... генерала.
- Конечно, генерала! - подскочил Витька. - А бинокль... Тут он осекся. Отберут ведь бинокль. Обязательно отберут. Харьков вычерпывал из ведра остатки супа, а Рассказ и Заяц даже не взглянули на Витьку. Тогда он быстро развязал мешок.
Харьков сразу перестал есть, внимательно осмотрел бинокль, взвесил на ладони. Простому солдату такую штуку не дадут.
- А мой папка третий месяц ничего не пишет, - сказал Колька.
- Может, почту разбомбило.
- Мамка из госпиталя не вылезает. Ох, и раненых! В коридоре
лежат.
Юрка не участвовал в разговоре. Сидел в стороне, шевелил в костре уши.
- У него отец на брони. Не берут на фронт.
- Меня тоже не берут, - вздохнул Харьков. - Эх, я бы Гитлеру кишки выпустил!
Он сжал финку и показал, как собирается проделать это. Когда суп вычерпали до последней капельки, Рассказ вооружился палкой и ушел в темноту.
- Там у нас мерин пасется, - пояснил Заяц.
После Рассказа пришла его очередь проведать мерина. Но ему не хотелось. Крутил в руках бинокль и не отходил от костра.
- Давай, давай, - торопил Харьков. - В бинокль лошадь не увидишь.
- Хочешь, я с тобой? - предложил Колька.
Они продрались сквозь кусты и долго шли по мокрому от росы лугу. Заяц босиком, ему все равно. А Колька насквозь промочил сандалии.
Мерин пасся у самой воды. Заяц похлопал его по животу, велел наедаться досыта.
Когда вернулись к костру, Колька сразу увидел, что Витька так и светится от радости. Оказывается, за моток лески он выменял у Рассказа финку. Вот уж везет так везет! И брат вернулся, и бинокль, а теперь еще и финка.
А Рассказу ужасно трудно было расставаться со своей финкой. - Другую достану, - словно оправдываясь, говорил он. - Даже лучше этой. Я уже присмотрел. Рукоятка из наборной слюды...
И тут ребята решили спросить, правда ли, что детдомовцы пырнули тетку.
- Треплются! - буркнул Харьков. - Детдомовцы, детдомовцы... Что мы - фашисты?
- Они, наверно, про ту, в логу, - напомнил Заяц. - Так то дезертиры! Мы сами от них мерина стережем!
5
Над рекой еще стоял туман, когда Харьков переправил ребят на другой берег. Вышка стояла там, за лесом. Теперь уже без бинокля видны были все ее лестницы, площадки, переходы.
Колька, Витька, Герка и Юрка по-мужски пожали Харькову руку и пошли прямиком через лес. Они пробирались через бурелом и валежник, карабкались по крутым склонам, кубарем скатывались вниз.
Наконец лес кончился. Впереди, в каких-нибудь ста шагах
вышка!
Деревянные опоры вросли в землю. На одной из них ступенями набиты толстые брусья. Колька скинул раскисшие сандалии, цепляясь за брусья, полез вверх. Опоры гудели и как будто раскачивались.
Первая площадка. Дальше ведет крутая, почти отвесная лестница. Скрипят перекладины. Там, где они прибиты гвоздями, уже образовалась труха. Она осыпается под тяжестью тела, вьется в воздухе, залетает в глаза. Не надо смотреть вниз. Только вверх, туда, где темнеет лаз последней площадки. Колька осторожно просунул в лаз голову. Никого. Еще ступенька. И вот он стоит на самой вершине.
- Ура-а-а!
В отверстие лаза видно, как ползет по лестнице Юрка. Обычно румяное лицо его посинело. Как вчера на дороге, когда потерял портянку. Только зубами не цакает.
Третьим поднялся Витька. Щупленький Герка застрял на второй площадке. Вцепился в стойку, шевельнуться не смеет. Колька, Юрка и Витька тоже стараются не разжимать пальцы. Ветер треплет волосы, пузырем надувает рубахи. Сорвет, как пушинку!
Вот когда пригодился бинокль. До Верещагино километров пятнадцать, а город как на ладони. Дымит труба паровозного депо. Вот там водокачка. Госпиталь. А это Колькин дом!
Ох и далеко же видать отсюда! Не то что самолет - птица не пролетит незамеченной
- Во-о-озду-у-ух! - закричал Колька.
- Самолет?! - всполошился Юрка. - Где? Где?
- Орудия к бою! - не отрываясь от бинокля, скомандовал Колька. - По фашистским стервятникам! Огонь!
- Та-та-та!
- Бах! Бах! Бабах! - загрохотало снизу. Это Герка, оправившись от испуга, поддержал своего командира зенитным огнем.
Юрка и Витька тоже установили на вышке пулеметы. В горячке боя Герка сам не заметил, как очутился на верхней площадке. Вчетвером они не пропустили к Верещагину ни одного вражеского самолета.
Юрка случайно глянул вверх и тронул за рукав Витьку. Под самым козырьком вышки крупными буквами было вырезано:
"Вилька Бурдин. 1941. Июнь".
- Это В ил я! - ликовал Витька. - Я же говорил, что он был здесь! Перед войной!
Колька с Юркой подставили спины. Витька забрался на них, пальцами прощупал и погладил каждую букву.
- Я тоже должен расписаться!
- И я!
- И я!
Финка осталась внизу, в Витькином мешке. Решили метнуть жребий - кому выпадет, тот и спустится. Пока спорили, Герка юркнул в отверстие лаза. Прощупывая ногами шаткие ступени, медленно сполз вниз.
Обратно поднимался уже совсем свободно. Хотелось заорать что-нибудь отчаянно-смелое, но мешала финка, зажатая в зубах.
Витька вырезал рядом с подписью брата: "Виктор Бурдин. 1944. Июнь". За ним расписались все ребята. Пусть знают, что они здесь были, вели бой и победили.
<<<---
