Варяги - последние пассионарии севера
"Варяжский вопрос" -- центральное ядро бесславной
"норманской теории", которая вот уже более двух с половиной веков
тщится вывести русскую историю из иноземной. Чести исторической науке это не
доставило, зато привело к беспросветному тупику. Выход в таких случаях
предельно прост -- по аналогии с гордиевым узлом: развязать его нельзя, зато
можно разрубить. Ибо обе стороны -- норманисты и антинорманисты -- оказались в
плену одной и той же схемы: самим собой разумеющимся считается, что русские
варяги -- всего лишь другое название скандинавских викингов (норманнов),
которые говорили либо на шведском, либо на норвежском языках (иногда
допускается датский вариант). Отсюда повторенный несколько раз в "Повести
временных лет" пассаж "варяги = русь" ("зваху тьи варязи
русь") привел к цепочке нелепейших даже с точки зрения здравого смысла
умозаключений. Дескать, ежели варяги -- это скандинавы, то и "русь"
(племя ли, прозвище, данное соседями, или территория -- не важно) -- ну, просто
обязана иметь скандинавское происхождение. И начались достойные детективного
романа поиски этой самой полумифической "руси" среди шведов, норвегов
и финнов.
А почему, собственно? Откуда вообще следует, что варяги -- скандинавы? Ведь в
знаменитом фрагменте Начальной летописи о призвании Рюрика с братьями
утверждается только, что варяги прозывались русью в смысле этнической и
языковой принадлежности и от них пошло название Руси как государства ("от
тех варягъ прозвася Русская земля"). И ни слова о скандинавских корнях
(то, что варяги "из-за моря" или из Заморья, трактовать можно
по-разному, о чем -- далее). Зато в Несторовой летописи энергично
подчеркивается: русский язык -- славянский, а славяне-новгородцы род свой ведут
от варягов ("ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска, прежде бо беша
словени"). Исключительно важное свидетельство, но на него историки
почему-то внимания не обращают. А зря! Здесь ведь черным по белому прописано:
род варяжский изначально был славянским и варяги вместе с новгородцами говорили
на русском (славянском) языке! Ибо в противном случае получится, что население
Великого Новгорода (оно ведь "от рода варяжского") и до призвания
Рюрика, и в дальнейшем, надо полагать, пользовалось одним из скандинавских
языков (если, конечно, придерживаться тупиковой формулы "варяги =
скандинавы"). Абсурд? В самом деле -- другого слова не подберешь!
Почему Нестор-летописец, перечисляя через запятую "потомство
Иафетово": варяги, шведы, норвеги, готы, русь, англы, галичане, волохи,
римляне, немцы, венецианцы и прочие, -- не объявляет варягов шведами или
норвегами (хотя в летописном перечне они названы раньше руси) и не утверждает,
что варяги говорили по-шведски или по-норвежски? Да потому, что для русского
летописца, как и для всех русских людей той эпохи, было абсолютно ясно: варяги
-- никакие не шведы и не норвеги, а такие же русские, как они сами -- коль
скоро даже переводчиков для общения не требовалось. Но то, что было
самоочевидным еще в ХII веке для Нестора и его современников, впоследствии
оказалось камнем преткновения для большинства читателей и исследователей
"Повести временных лет".
Не для всех, безусловно. Еще Михайло Ломоносов в яростном споре с немецкими
норманистами-русофобами, подвязавшимися в Российской академии наук (с них-то
все и началось), указывал на отсутствие в русском языке хоть каких-то варяжских
слов. Как прикажете понимать: многовековые и теснейшие контакты между двумя
этносами, путь "из варяг в греки" через всю Россию, варяжские князья,
варяжская династия, варяжская дружина, варяжские гости (купцы), около двух
тысяч варяжских курганов-могил под Смоленском, в Гнездово (где, наряду с вещами
скандинавского происхождения, найдена самая древняя из известных пока русских
надписей, начертанная на глиняном горшке) -- а никаких собственно варяжских
слов не сохранилось. Даже хазары лексическую память оставили (Владимир-князь в
"Слове о законе и благодати" именуется каганом), не говоря уж о
татаро-монгольском нашествии. В русском языке уйма полонизмов, заимствований из
немецкого, французского, английского, многих других языков -- и вдруг ни одного
варяжского слова.
Ответ на вопрос, заданный Ломоносовым, напрашивался сам собой: никакого
собственно варяжского языка, тем более из числа скандинавских, никогда и в
помине не было. Ибо варяги -- это русь, но не в смысле принадлежности какому-то
неведомому иноземному племени (как безуспешно силились доказать норманисты), а
в смысле славяно-русского происхождения их самих и языка, на котором они
говорили. Впервые эта мысль достаточно внятно была сформулирована страстным
антинорманистом Юрием Ивановичем Венелиным (1802--1839): "Русь или руссы,
-- писал он -- как народ норманский, скандинавский, никогда не существовал, и
есть только плод жалкого толкования, или фантастического произведения некоторых
изыскателей. Не поняли Нестора! Да еще как не поняли!" И приводил в пользу
данного тезиса неотразимые доводы.
Аргументацию Венелина в дальнейшем развил историк-антинорманист, руководитель
археологической комиссии и императорских театров, под конец жизни -- директор
Эрмитажа Степан Александрович Гедеонов (1815--1878) в капитальном 2-томном
труде "Варяги и Русь" (СПб., 1876). Здесь варяги были однозначно
отнесены не к германоязычным норманнам, а к прибалтийским славянам-ваграм,
истребленным в ходе жесточайшей экспансии крестоносцев. В поисках истины
Гедеонов был на верном пути, он правильно интепретировал утверждение Начальной
летописи о рускости варягов и славянскости их языка. Требовалось однако понять,
почему варяги сыграли столь выдающуюся роль в мировой истории -- причем не
разрушительную, а созидательную и объединительную. Такая задача под силу только
энергонесущей популяции, сплоченному сообществу целеустремленных людей, которых
Лев Гумилев, развивая учение Вернадского о биосфере, поименовал пассионариями.
Наделенные мощным энергетическим потенциалом и повышенной активностью, они по
природе своей обречены были быть вожатыми, воодушевляя доверившиеся им народные
массы на уготовленные им подвиги и волею судеб становясь движущей силой
исторического прогресса. Такие никогда бы не позволили вырезать себя, подобно
беззащитным овцам, как это случилось с балтийскими славянами.
Конечно, можно назвать варягов и племенем, но с достаточной долей условности.
Скорее всего, они представляли собой особое воинское братство -- прообраз
будущих рыцарских орденов. Жили в основном на побережье Балтийского
(Варяжского) моря, летопись однако говорит о Заморье, а таковым вполне могли
быть и арктические территории Ледовитого океана, находящиеся по отношению к
европейской России севернее Балтики и Беломорья. Были варяги хорошо
организованы, обладали богатым опытом во всех областях хозяйственной жизни,
торговли, государственного управления и особенно -- воинского искусства.
Потому-то и обратились в 862-м году новгородцы к Рюрику с братьями, как бы
сказали сейчас, за организационной помощью. И русские варяги быстро и охотно
откликнулись, а затем плодотворно поучаствовали в становлении Руси и российской
государственности.
В дальнейшем последние пассионарии Севера как-то незаметно и без излишнего шума
исчезли с горизонта отечественной истории. Ибо перешли на службу византийским
императорам, где составили костяк дворцовой гвардии. Варяжская дружина
насчитывая подчас до шести тысяч стойких витязей и отменных рубак. Благодаря им
византийское войско одержало немало жизненно важных побед. Показательно и
другое: в Царьграде варягов всегда считали русскими и только русскими.
Безусловно, значились в составе русско-варяжского войска и скандинавы, но, как
нынче принято выражаться, на контрактной основе. Кстати, европейские норманны
никогда себя варягами не называли и становились таковыми, только вступая в
русскую варяжскую дружину; когда срок контракта истекал, они вновь становились
викингами. Так что тесное взаимодействие между варягами и скандинавами,
безусловно, было, но кто на кого больше влиял -- еще вопрос. То же относится и
к так называемым скандинавским заимствованиям. Да, в одежде, оружии, культовых
предметах, утвари, украшениях, открытых археологами, много варяжской специфики.
Вот только почему обязательно ее считать скандинавской. Почему бы не
рассмотреть совершенно другой вариант -- заимствования скандинавами достижений
более развитой варяжской культуры.
Ведь когда дотошные греки спрашивали наших соотечественников, служивших в
императорской гвардии: "Откуда вы, варяги?", -- те, не задумываясь,
отвечали: "Из Тулы..." Ничего себе ответец, если вдуматься. Впрочем,
под Тулой подразумевался вовсе не город в центральной части России, а древняя
Гиперборея, по другому -- Тулe. Именно так именуется таинственная полярная
страна в знаменитой "Географии" Страбона и сочинениях других древних
авторов. Византийцы говорили об "огромном острове Тула",
расположенном посреди Ледовитого океана. Корень в его названии общий с именем
русского города, но не его одного. Например, древняя столица
центральноамериканской империи тольтеков тоже звалась Тула. Топонимы с корнем
"тул" вообще имеют чрезвычайное распространение: города Тулон и
Тулуза во Франции, Тульча -- в Румынии, Тульчин -- на Украине, Тулымский камень
(хребет) -- на Северном Урале, река в Мурманской области -- Тулома, озеро в
Карелии -- Тулос.
Согласно Словарю Владимира Даля, понятие "тула" -- это "скрытое,
недоступное, потаенное место" -- "затулье", "притулье"
("тулить" -- укрывать, скрывать, прятать и т.п.). Есть и другие
русские слова с этим корнем: "туло, туловище" -- тело без учета
головы, рук и ног (отсюда же -- "тулуп"); "тулo" -- колчан
в виде трубки, где хранятся стрелы (отсюда -- "втулка"). Производными
от той же корневой основы в русском языке являются слова: "тыл" --
затылок и вообще -- задняя часть чего-либо, "тло" -- основание, дно
(в современном языке сохранилось устойчивое словосочетание "до тла");
"тлеть" -- гнить или чуть заметно гореть и т.д.
О значении и этимологии слова "варяг" также высказывались самые
различные предположения. В русском языке (см. опять же Словарь В.Даля)
"варяг" -- "мелкий торговец", "разносчик товара",
синоним "офени" и "коробейника" (в украинском языке слово
"воряг" означает еще и "борца", "крепкого рослого
человека"). В несколько ином звучании -- "варяга" -- слово
означает: "проворный", "бойкий", "расторопный"
(человек). Поэтому вовсе нет никаких оснований настаивать на иноземном
происхождении слова "варяг", которое еще недавно означало
"торгового гостя", "купца". В этом смысле классическими
былинными варягами были новгородский Садко и Соловей Будимирович.
Но можно пойти еще дальше. В "Этимологическом словаре русского языка"
М.Фасмера дается одно весьма любопытное разъяснение слова "варяг".
Оказывается в прошлом у него был синоним -- "кълбягъ" (оно
употребляется в пространной редакции "Русской Правды", датируемой ХII
веком), означавший "варяг -- член союза [братства]". В общем-то, это
совпадает с истолкованием варягов не как этноса, а как социума. Но можно пойти
еще дальше. В "Этимологическом словаре русского языка" М.Фасмера
дается одно весьма любопытное разъяснение слова "варяг". Оказывается
в прошлом у него был синоним -- "кълбягъ" (оно употребляется в
пространной редакции "Русской Правды", датируемой ХII веком), означавший
"варяг -- член союза [братства]". В общем-то, это совпадает с
истолкованием варягов не как этноса, а как социума. Но можно пойти еще дальше.
В "Этимологическом словаре русского языка" М.Фасмера дается одно
весьма любопытное разъяснение слова "варяг". Оказывается в прошлом у
него был синоним -- "кълбягъ" (оно употребляется в пространной
редакции "Русской Правды", датируемой ХII веком), означавший
"варяг -- член союза [братства]". В общем-то, это совпадает с истолкованием
варягов не как этноса, а как социума.
Так, может быть, русские варяги, даже в самоназвании которых содержится
намек на древнейшие арийские корни, и есть последние гиперборейцы, хранители
традиций погибшей арктической прародины? Недаром ведь на побережье Ледовитого
океана сохранились топонимические следы былого и длительного пребывания здесь
варягов. Это -- Варангский залив (Варангер-фиорд), омывающий с запада
российский полуостров Рыбачий и норвежский полуостров Варангер. Между прочим
следующий на запад залив именуется Яр-фиордом: первая часть искусственного
слова чисто русская и, скорее всего, связана с именем языческого Солнцебога
Ярилы. Это, по всей вероятности, и есть то Заморье (или его часть), о котором
говорится в русских летописях. По существу же Варангский = Варяжский = Гиперборейский.
Так, может быть, в социальной структуре варяжского воинского братства (ордена)
отчасти сохранились и архаичные черты древнеарийского кастового сословия. Так,
может быть, в социальной структуре варяжского воинского братства (ордена)
отчасти сохранились и архаичные черты древнеарийского кастового сословия.
Корни Руси уходят в недосягаемые глубины индоевропейского прошлого. Оно
зародилось, пережило расцвет, катастрофические потрясения и упадок на Севере,
где климат в те времена был иным, нежели теперь. Постепенно мигрировали на юг
из-за неблагоприятных условий жизни многие индоевропейские прапредки
современных этносов (индийцев, иранцев, греков, испанцев, итальянцев, армян,
осетин и др). Ближе к северным широтам обосновалась часть славян, из которых впоследствии
вычленилась и русская нация. Варяги -- последние пассионарии Севера --
промелькнувшие на евразийском небосклоне, как сияющий болид, оставили после
себя неизгладимый след в русской истории!
Постскриптум. Когда данная статья была полностью завершена, а
главные ее моменты получили отражение на страницах моей новой книги
"Загадки Русского Севера" (М., 1999) и в журнальной статье
"Варяги -- русские витязи Севера" (Мир Севера. 1999. No 3-4) [ранее
этимологическая сторона освещалась в другой моей книге -- "Тайны руссколго
народа" (М., 1997)], -- вышел в свет сборник антинорманистских работ
"Русь и Варяги" (М., 1999) в серии "Подлинная история русского
народа", издаваемой Ю.Д.Петуховым. В определенной степени он дополняет опубликованную
годом раньше обширную подборку текстов русских ученых по "варяжскому
вопросу", включенных в весьма содержательную и продуманную хрестоматию
"Славяне и Русь: проблемы и идеи" (М., 1998) (составлена и
обстоятельно прокомментирована А.Г.Кузьминым). Здесь представлены наиболее показательные
отрывки из трудов выдающихся отечественных ученых почти за два с половиной века
-- от В.Н.Татищева до Б.А.Рыбакова и О.Н.Трубачева.
В свою очередь, в новом (и надо полагать, не последнем) сборнике учтены
самые последние выступления норманистов, число коих множится, как грибы после
дождя. Не может не порадовать тот пафос и задор, с которым разоблачаются
выдаваемые за научные новации замшелые норманистские штудии в статье
Н.И.Васильевой "Русь и Варяги", давшей название всему сборнику и
составляющей две третьи его объема (по существу это целая книга) и которую
вполне можно отнести к ныне почти забытому обличительно-инвективному жанру. На
десятках скрупулезно проанализированных примерах (практически учтена вся
новейшая литература) автор убедительно доказывает, что как бы не
изощрялисьультрасовременные норманисты, все их потуги не представляют абсолютно
ничего нового, а являются прямыми перепевами давно развенчанных гипотез
"отцов норманизма", тевтонской троицы из петербургской "Академии-де-Сиянс"
Байера--Миллера--Шлецера, хотя их верные оруженосцы и последователи почему-то
стесняются ссылаться на своих духовных вдохновителей. Не потому ли, что
возникновение "норманской теории" совпало с одной из самых мрачных и
трагичных эпох в российской истории -- бироновщины, по существу явилось ее
прямым порождением и идеологическим слепком?
С самого момента своего появления на небосклоне отечественной науки
норманизм отмечен печатью самого беспросветного мракобесия. Подавление любого
свободомыслия, костоломные приемы в борьбе с оппонентами, аргументы "дыбы
и плахи" -- главные отличительные черты бироновщины во всех сферах
тогдашней жизни. Всесильный временщик лично поддерживал и поощрял деятельность
академика Готлиба Зигфрида Байера (1694--1738) -- автора первого "норманистского
манифеста", опубликованного в 1735 году, то есть в самый разгар
бироновского беспредела. Потому-то норманизм -- и в прошлом, и в настоящем, и в
обозримом будущем -- по истокам своим, природе, подлинной сути и методам
расправы с инакомыслящими остается тем, чем он был с самого начала -- духовной
бироновщиной. Курляндский герцог -- зловещий ненавистник всего русского --
давно исчез из российского бытия, но дело его живо: разбросанные повсюду семена
чертополоха по-прежнему дают обильные всходы.
Но вернемся к содержанию сборника "Русь и Варяги". Помимо
упомянутой работы Н.И.Васильевой, здесь помещены еще статьи четырех авторов, в
числе которых И.В.Ташкинов, Н.А.Морозов и Ю.Д.Петухов. Отрадное впечатление
оставляет статья А.Елисеева "Древние русы: народ и каста", где
сформулировано положение о наличии у древних славян кастово-сословных
признаков, восходящих к общеарийской эпохе; при этом автор считает, что к
особой воинской прослойке -- прототипу будущего казачества -- следует отнести
проторусский этнос в целом, включая, видимо, и варягов, о которых в данной
конкретной связи почему-то ничего не говорится. В целом авторы сборника
отстаивают славяно-балтийскую и славяно-черноморскую версии происхождения
варягов. Такой подход нуждается в некотором уточнении. Да, к моменту своего
"призвания" в Великий Новгород русские варяги (или варяги-русь, что
одно и то же) жили на обширных балтийских территориях. Но, во-первых, сказанное
не означает, что варяги обитали здесь всегда, и картина конца 1-го тысячелетия
совсем не обязана совпадать с картиной его начала, не говоря уже о более ранних
временах. Во-вторых, народная память сохранила сведения не о балтийской, а о
приднепровской родословной Рюрика. Факт русского происхождения его имени
опирается на северные предания, согласно которым подлинное имя Рюрика было Юрик
и явился он в Новгород из Приднепровья. Новгородцы "залюбили" его за
ум-разум и согласились, чтобы он стал "хозяином" в Новограде. (Р)Юрик
наложил на каждого новгородца поначалу небольшую дань, но затем стал постепенно
ее увеличивать, пока не сделал ее невыносимой (что впоследствии усугублялось с
каждым новым правителем). Эту удивительную и важнейшую для понимания русской
истории легенду записал и опубликовал в конце 70-х годов ХIХ века известный
собиратель северного фольклора Елпидифор Васильевич Барсов (1836--1917).
Достаточно симптоматично и то, что пресловутая "варяжская
проблема" в очередной раз выдвигается на передний план научных и
околонаучных дискуссий, а ее метастазы глубоко проникли в энциклопедии,
справочники, школьные учебники и даже детские комиксы. Ибо норманизм -- никакая
не наука в подлинном смысле данного слова, а идеология чистейшей воды. Она, как
мутная пена, каждый раз всплывает на поверхность в наиболее трудные для России
времена. Нынешняя ситуация в стране, где в очередной раз дали "зеленый
свет" норманистам и мондалистам -- лишнее тому подтверждение. Не менее
показательно и другое. Приверженцы "норманннской теории" за последние
десятилетия не смогли привести ни одного убедительного аргумента или факта в
пользу своей от начала до конца высосанной из пальца "теории". С
другой стороны, доводы Ломоносова (а также других отечественных корифеев) и по
сей день не утратили своей убийственной силы. Как впрочем, и вся методология
или хронология русской истории, начало которой положили В.Н.Татищев,
М.В.Ломоносов и В.К.Тредиаковский.
В.Н.ДЕМИН,
доктор философских наук
[Статья опубликована в No3-4 номере
журнала "Мир Севера" за 1999 г]
|